Передо мной стоит едва живой советский трельяж. У него такие хрупкие ножки. Я в доме своего детства, но в нем ничего нет, кроме трех полумутных зеркал. И то ли в отражениях на меня выглядывает мальчик лет пяти, то ли злится шестнадцатилетний юноша с такими глупыми глазами, то ли больной безглазый мужчина средних лет, а может, там и вовсе нет никого и ничего. Подождите, кажется, вижу в левом зеркале себя и своих друзей, мы напились в каком-то лесу, я лежу на траве и смотрю на сосновую крону, у меня нет головы и нет мыслей. В зеркале по центру темноволосый мальчик прыгает с дивана на пол и обратно. Он играет с чем-то воздушным, наверное, только что выдумав какую-то историю и сочиняя ее продолжение на ходу. Это выглядит так смешно и забавно. Справа же я вижу себя на какой-то сцене, мне семнадцать лет, директор вручает аттестат, жмет мне руку и говорит с улыбкой, что университет ждет. На лице моем фальшивая радость, в глазах одиночество и ненависть, я вижу целое море ненависти к тому, что еще тогда было будущим, а сейчас уже ставшее не то прошлым, не то безобразным сном, которого я не боюсь, от которого я не проснусь.